Махасиддха Сараха
Махасиддха Сараха: "Делатель стрел"/"Великий брамин"
Сараха, сын дакини, родился в семье брахмана в городе Роли, в Раджни, на востоке Индии. Получив классическое образование, он обратился к учению Будды, и, прослушав многих учителей, пришел к Тантре. Днем он практиковал Индуизм, по ночам занимался Буддизмом. Еще он пил.
Когда брахманы узнали об этом, они отправились к царю Ратнапале и сказали ему: "Ты царь здесь. Разве пристало тебе поощрять религию со столь дурной репутацией, как Буддизм? И к тому же: пусть "лучник" Сараха даже занимает высокое положение, все равно он запятнал себя пьянством и должен быть изгнан".
Царь совсем не хотел изгонять человека, под управлением которого находились пятьдесят тысяч мелких хозяйств. Он направился к Сарахе и сказал ему: "Ты - брахман, тебе вовсе не пристало пить вино". "Я и не пью, - ответил Сараха. - Собери сюда всех этих брахманов, и я поклянусь тебе".Когда все собрались, Сараха сказал: "Если я пил, пусть моя рука сгорит. Если же нет, пусть она останется целой".Он положил руку в кипящее масло, и она не сгорела. "Видите, он не пьет",- сказал царь. "Пьет, пьет!" - настаивали брахманы.
Сараха повторил клятву и выпил расплавленную медь. "Нет, он пьяница",- твердили брахманы. Тогда Сараха сказал: " Давайте так: кто пойдет по воде и утонет, тот пьет, а кто не утонет, тот не пьет".И они с еще одним брахманом вошли в воду, и тот начал тонуть, а Сараха - нет, и все согласились, что Сараха - трезвенник.
Потом Сараху стали взвешивать. "Кто тяжелый, тот не пьет",- сказал он. Брахманы положили на весы три стальные гири в вес человека каждая, и все равно Сараха перевесил. Он был тяжелее даже шести гирь. Наконец царь сказал: "Если даже кто-либо пьет и обладает такой энергией, пусть пьет".
Царь и брахманы поклонились Сарахе и попросили у него наставления. Сараха согласился и пропел три цикла песен "Доха". После этого брахманы отказались от своих взглядов и стали буддистами, а царь и окружавшие его обрели сиддхи.
Позже Сараха женился на пятнадцатилетней служанке и, бросив свое имущество, отправился странствовать. Он остановился в малолюдном месте и практиковал Дхарму, а его девушка ходила по округе, прося подаяние. Однажды он попросил приготовить ему что-нибудь из редиса. Жена полила редис сметаной и подала ему, но он сидел в медитации, и она не стала его беспокоить.
Сараха пробыл в медитации двенадцать лет. Наконец, очнувшись, он спросил: "А где же редиска?" Девушка сказала: "Как я могла сохранить ее? Сейчас весна, овощи еще не выросли". Сараха, помолчав, сказал: "Я отправляюсь в горы". "Одинокое тело не дает уединения, - ответила девушка, - лучшее уединение - в уме, когда он далек от идей и концепций. Ты медитировал двенадцать лет, и мысль о редиске оставалась в тебе. Что хорошего ты найдешь в своих горах ?" "Это правда", - подумал Сараха. С этого времени он старался растворить концепции и привычные мысли в естественном свете ума.
Обратившись к опыту прямого освоения природы ума, Сараха обрел сиддхи Махамудры и оправдал надежды всех живых существ. Он и его подруга вместе ушли в ясный свет.
Из первой части этой легенды о Сарахе можно сделать вывод, что мастер учит трансцендентности как истины, так и лжи, и что в своем добровольном испытании он демонстрирует, что все явления обманчивы и что истины нет нигде. Если Сараха не демонстрирует магическую силу, чтобы обратить короля и его двор, то какая цель может быть в доказательстве того, что черное есть белое и что он не пьет, кроме как унизить своих врагов? Какой бы ни была его цель, Великий брамин, дака-волшебник, демонстрирует свою власть над элементами, в частности над огнем (теплом) и землей (весом). Другими словами, сознание сиддхи проникло в семена кармического проявления и изменило обычный процесс иллюзорной эманации по своему желанию. На Западе это явление описывается в терминах «разум над материей», а не как пример творческого осознания, влияющего на психические явления.
В идею дискретного, субъективного разума, воздействующего на субстанциальный, дискретный объект посредством воли, естественно, очень трудно поверить; тантрическая метафизика делает экстрасенсорные явления непосредственными и правдоподобными. «Законы природы» следует рассматривать как привычки мышления и способы иллюзорного проявления, обусловленные в человеке с самого начала. Когда йогин входит в сферу своего необусловленного бытия и перепрограммирует стихийные, производящие материю силы (твердость, текучесть, тепло и движение; «земля, вода, огонь и воздух»), потенциально находящиеся в жизненной энергии (прана) тела, он может создавать иллюзии, «противоречащие обыденному». Таким образом, манипуляции Сарахи с температурой и весом являются небольшими эффектами, производимыми глубокими сиддхи, мирскими сиддхи, называемыми магической силой. «Три цикла дох» — самые известные произведения Сарахи. Каждый цикл состоит из более чем ста строф на языке апабхрамша в метрической форме доха. В естественных и гуманистических сравнениях и метафорах поэт указывает на природу махамудры и способ ее достижения посредством сахаджаяны.
Бенгальские ученые считают, что Сараха положил начало отдельной школе йоги, использующей сахаджа как средство и цель; но в Тибете такой отдельной школы не существовало. Он использует термин сахаджа в своих работах. «Три цикла дохи» и во многих других его дохах (метрическая форма дала название жанру стихов, не всегда составленных в размере дохи), когда он не описывает процесс выполнения медитации на скрытом языке; она всегда используется в индуистских тантрических школах сахаджайна стала обозначать способ достижения сиддхи без особых усилий, путь достижения познания через потакание чувственным удовольствиям с уверенностью, что с каждым моментом восприятия совпадает с пустым осознанием, высший ингредиент экстаза, который есть сахаджа религиозная практика, а также многие ее тантрические формы. Требуется очень тонкий ум, чтобы понять его смысл и метод, и устная и умственная передача обязательна: «Ищите сахаджа только в устах Гуру», — поет он.
Легко (сахаджа) стать жертвой наставления, заявляющего, что нам вообще не нужно ни медитировать, ни выполнять какую-либо практику йоги, потому что отправной точкой является цель, и что мы в действительности являемся буддами, как мы есть; но чрезвычайно трудно поддерживать веру в себя как в Будду в присутствии Гуру. Сахаджа - это только одно из первоначальных понятий, о которых Сараха воспевает в своих дохи, и именно благодаря содержанию его песен, а также красоте образов и стиля он признан одним из великих поэтов Индии. Обладая статусом поэта и ади-гуру, или Первого Гуру Самвары, согласно его методу, Сараха претендует на звание выдающегося махасиддхи.
Вторая часть легенды, рассказ о карри из редьки, знакомит с дакини-гуру Сарахи. Это его жена, Дакини, указала Сарахе на состояние бытия, называемое Махамудрой, которое представляет собой измерение, превосходящее обычные состояния самадхи. Карри из редьки — это метафора наивных, дуалистических концепций и предубеждений, которые мы проецируем на зарождающуюся, недвойственную реальность и которые не могут быть искоренены пассивным самадхи.
Независимо от того, насколько высокий уровень сознания достигается в бесформенном царстве, и независимо от интенсивности или продолжительности блаженства, медитации, которые переносят йога в оазис чистой земли, во временную передышку от сансары, такие как шаматха, некоторые формы дза-дзен, трансцендентальная медитация и многие другие, являются отвлекающим маневром, если целью является махамудра. Точно не указано, как Сараха достигла необусловленного состояния восприятия всех вещей как пространства, но при некотором воображении мы можем представить, как замечательная супруга Сарахи, Дакини, подвергает своего Гуру мельнице тантрического очищения ума. Одним из необычных примеров немедитативного метода стирания представлений о реальности из ума является метод самоотречения, переданный Тилопой Наропе. Каждая пара Гуру-ученик работает над поиском наиболее эффективных и искусных приемов для достижения одной и той же цели. Защита эго неизбежно делает процесс болезненным. Но если это удается, то после полной дезориентации и после искоренения понятий, составляющих наш обыденный взгляд на реальность, мистический опыт изначально чистой реальности должен проявляться постоянно.
В других версиях легенды о Сарахе рассказывается о дочери кузнеца стрел, которая становится его Дакини-гуру и супругой. Потенциальные возможности дидактического символизма в ремесле кузнеца стрел делают допущение здесь первоначальной встречи Сарахи с его Дакини еще более необъяснимым. Стрела, с которлй Сараха обычно изображается, представляет собой гностическое осознание, пронзающее сердце двойственности (вера в окончательное существование отдельных субъекта и объекта). «Сараха» переводится как «Лучник» (сара = стрела, ха(н) = стрелять; Т. mDa' bsnun). Если верить более популярным версиям легенды о Сарахе, то две части нашей истории следует поменять местами, поскольку в других источниках царь Ратнапала был спровоцирован на судебное преследование Сарахи за сожительство с женщиной из низшей касты, дочерью кузнеца стрел. При таком перевороте Сараха составил бы свои Циклы Дох после своего окончательного просветления.
Исторический авторитет великого брамина Сарахи снижается из-за отсутствия каких-либо существенных биографических данных о нем. Как Первый Гуру линий передачи Махамудры и Самвары, он является краеугольным камнем традиции сиддхов; но у нас нет доказательств, подтверждающих его даты. Однако, установив, что его прямые преемники были современниками царя Дэвапалы (810–850 гг. н. э.), и связав его с началом возрождения буддизма в империи Пала, особенно в Наланде, жизни при великом императоре Палы, Дхармапале (770-810 гг. н.э.), мы можем согласиться с выводом великого бихарского тибетолога Рахулы Сатикритьяяны и поместить Сараху во вторую половину восьмого века.
Место его рождения, Раджни, согласно легенде, вероятно, находилось в Ориссе, а не на юге; Сараха, или Рахулабхадра, который был Гуру первого Нагарджуны, вероятно, родился на Юге. Король Ратнапала из нашей легенды мог быть только мелким орианским раджей. Наконец, Сараха, вероятно, получил образование в Наланде и стал там настоятелем, обучая величайшего Нагарджуну.
Великий брахман Сараха был первым, кто поставил Махамудру во главу всех путей, хотя она существовала как часть практики других тантр, и он положил начало Самвара-тантре; но кроме своих Дох Махамудры и довольно малоизвестной Будда-капала-тантры, он мало что написал или открыл. В Тенгьюре нет работы, относящейся к Самавара-тантре раньше имени Сарахи.
Связь Сарахи Югом могут быть ключом к происхождению Самвара-тантры: там жил его Гуру Вишукальпа по Гухьясамаджа-тантре; Ученик Сарахи Шаварипа остался на Шри Парвате; и сам Сараха связан с тантрической питхастиной Шри Парваты. Эта священная гора — место силы Шришайлам (а не Нагарджунаконда, где мог бы жить ранний Сараха), убежище сиддхов, в том числе Нагарджуны. Если он не получил Самвара-тантру на юге, то также возможно, что Ваджрайогини открыла ему ее в восточной Индии, и в этом случае его вдохновением могли быть восточные шакти-тантрики. Луипа, инициатор другой основной традиции Самвары поколением позже, мог иметь те же источники.
Примечательно, что современники Сарахи, жившие на Северо-Западе в Дзокчене, не привезли в Тибет Самвара-тантру, хотя махамудра была частью их словаря. Каково бы ни было происхождение Самвара-тантры, знаменитая линия преемственности Сарахи — Шаварипа, Ладапа, Латигипа, Ваджрагхаша, Камбала, Джаландхара, Кришначарья, Виджаяпада, Тилопа, Наропа — обеспечивала традицию, которую Марпа-Переводчик принес в Тибет и которую Миларепа и множество тибетских сиддхов использовали как средство для обретения сиддхи.
Помимо Вишукальпы, наставника Сарахи в Гухьясамадже, и его супруги, делающей стрелы Дакини, мы знаем, что Ачарья Харибхадра обучал Сараху традиции мадхьямики Шантаракшиты и Праджняпарамитам в Наланде, а также этого Буддхаджи. ана научила его махаяне60. Его главными учениками были Нагарджуна и Саварипа; Сарвабхакша (7.5) и, возможно, Бхавабхадра тоже были у него.