Кхема

Кхема

Кхема — лучшая в мудрости

У Будды было два главных ученика не только среди монахов (Сарипутта и Моггалана), но и среди монахинь — Кхема и Уппалавана. Уппалавана в совершенстве владела сверхъестественными способностями, а Кхема отличалась непревзойденной мудростью. В их лице монахини получили образец, которому нужно следовать, эталон, с которым надлежало себя соотносить.

Кхема означает «полный покой» и является синонимом нирваны. Монахиня Кхема принадлежала к царской семье государства Магадха. Она была очень красива и, достигнув зрелости, стала одной из главных жен царя Бимбисары. Сам царь был вошедшим в поток, то есть на своем опыте пережил состояние, неподвластное смерти. Он совершал щедрые пожертвования Благословенному и от всей души заботился о монахах. Кроме того, он передал Сангхе Бамбуковую рощу. Хотя Кхема часто слышала от мужа о Будде, она не хотела встречаться с ним, опасаясь, что он найдет изъян в ее физической красоте и станет убеждать ее в бессмысленности чувственных удовольствий, к которым она была так привязана. Царь, однако, придумал способ, как побудить ее послушать Дхамму. Он нанял группу музыкантов, чтобы те воспели перед Кхемой гармонию, покой и красоту монастыря в Бамбуковой роще, и из любви к природе Кхема отправилась туда. Окутанная шелками и благоухающая сандалом, сияя царственным великолепием, она пришла в монастырь и неожиданно для себя оказалась в том зале, где Будда читал проповедь. Благословенный понял ее мысли и с помощью сверхъестественных сил создал образ красивой молодой женщины, которая стояла подле него и обмахивала его опахалом. Кхема была очарована ее прелестью и подумала про себя: «Никогда прежде я не видела такой прелестной женщины. У меня нет и сотой доли ее красоты. Те, кто говорит, будто аскет Готама пренебрежительно относится к физической красоте, очевидно, представляют его в ложном свете». Затем Будда сделал так, что созданный им образ стал постепенно меняться: молодая девушка превратилась в женщину средних лет, потом — в старуху с выпавшими зубами, седыми волосами и морщинистой кожей и, наконец, упала замертво. Только тогда Кхема поняла бессмысленность внешней привлекательности и скоротечность жизни. Она подумала: «Неужели и такая красота обречена на распад? Значит, и мое тело ждет та же участь».

Будда прочитал ее мысли и сказал:

Кхема, посмотри на это скопление элементов

Пораженное болезнью, нечистое,

Сочащееся кровью и гноем,

Подверженное распаду, —

Желать его могут лишь дураки.

Когда Будда закончил стих, Кхема впервые заглянула за грань обусловленного524. Благословенный продолжил свое наставление и завершил проповедь такими строками:

Рабы страстей плывут вниз по течению желаний,

Как паук спускается по нитке от сотканной им паутины.

Покончив с этим, оставив позади заботы и страдания,

Мудрец идет вперед, приближаясь к истинной цели.

Кхема поняла смысл сказанного, и на том самом месте, облаченная в царские шелка, достигла архатства и обрела мудрость различения (patisambhida). Затем, получив разрешение мужа, она вступила в общину монахинь.

Обычный человек увидел бы в истории Кхемы лишь чудесное стечение обстоятельств. Но для Будды было очевидно, что эта женщина обязана своим полным освобождением не слепому случаю и не удаче. Молниеносное просветление возможно лишь для тех, чья мудрость созрела, чья добродетель полностью развилась. В течение долгих кальп Кхема накапливала заслуги перед буддами прошлого. Благодаря своему стремлению к высшей истине она всегда рождалась вместе с буддой, наставником Дхаммы, где бы он ни появлялся. Говорят, что сто тысяч кальп назад она продала свои роскошные волосы и сделала пожертвование Будде Падумуттаре. А во времена Будды Випасси, девяносто одну кальпу назад, она была бхиккхуни и учила людей истинному Закону. Более того, Кхема была мирской последовательницей всех трех будд нашей счастливой кальпы, предшественников Будды Готамы, и строила монастыри для Сангхи. И хотя во время поворота колеса Закона большинство существ обитают в небесных или адских мирах, Кхема всегда старалась оказаться рядом с источником мудрости. А когда в этом мире не было будды, она рождалась современницей паччекабудды или Бодхисаттвы — будущего Будды Готамы. Так, в одной жизни (Jat. 354) она была женой Бодхисаттвы и наставляла своих близких так:

Жертвуйте по мере сил,

Соблюдайте упосатху, не нарушайте нравственных правил;

Думайте о смерти, помня о бренности тела.

Для таких существ, как мы,

Смерть неизбежна, а жизнь полна неожиданностей;

Все проходит, все обречено на распад,

Будьте бдительны денно и нощно.

Когда единственный сын Кхемы погиб от укуса змеи, ей удалось сохранить беспристрастность:

Незванно пришел он сюда и без спросу уходит;

Как появился, так и исчез. Где тут повод для печали?

Праху мертвого нет дела до стенаний родных.

К чему горевать? Он пошел по пути, что ему предначертан.

Можно поститься и плакать, но какой смысл?

Лишь усилишь горе близких.

Праху мертвого нет дела до стенания родных. К чему горевать? Он пошел по пути, что ему предначертан. Кхема рождалась и невесткой Бодхисаттвы, и великой императрицей, которая мечтала получить учение от Бодхисаттвы и в конечном счете получала его, и царственной супругой Сарипутты, когда тот был правителем государства. В своих прошлых жизнях достопочтенный Сарипутта был благочестивым царем, который воплощал в жизнь десять добродетелей, присущих правителям: щедрость, нравственность, отречение, правдивость, мягкость, терпение, дружелюбие, отказ от причинения вреда окружающим, смирение и справедливость. Благодаря этим добродетелям царь испытывал счастье и блаженство. И Кхема тоже жила по этим принципам. Она очищала свое сердце на протяжении множества жизней, и ее сознание стало по-настоящему зрелым — все это и позволило ей при первой же встрече с Буддой в мгновение ока постичь окончательную истину.

Трансформация, произошедшая с Кхемой, в корне изменила ее отношение к чувственным удовольствиям. Наглядной иллюстрацией тому служит диалог из «Тхеригатхи», в котором она отвергает ухаживания очаровательного обольстителя. Согласно комментариям, этим мужчиной был Мара, Искуситель, который намеревался сбить Кхему с пути к освобождению, но все было тщетно, ведь она уже была архатом:

— Ты так молода и красива,

И я сам в расцвете сил.

Пойдем со мной, благородная дева,

Насладимся мелодией пяти чувств.

— Унизительно и противно

Обладать распадающимся телом из плоти,

Болезненным и хрупким;

Я искоренила чувственное желание.

Чувственные удовольствия подобны острию меча,

Пять совокупностей — разделочной доске.

То, что вы зовете наслаждением,

Уже не является наслаждением для меня.

Все удовольствия разрушены,

Непроглядная тьма рассеяна.

Знай,Злодей, —

Ты побежден, Разрушитель.

Из всех монахинь Будда выделял Кхему как обладательницу самой выдающейся мудрости (etadaggamma hapannanam). Это подтверждает диалог из «Саньютта-никаи», где рассказывается о том, как мудрость Кхемы произвела неизгладимое впечатление на царя Пасенади. Царь проезжал через сельские районы Косалы и остановился на ночь в небольшом городишке. Желая поговорить на духовные темы, он велел слуге узнать, есть ли в городе мудрый аскет или брахман. Слуга искал повсюду, но ему так и не удалось найти ни аскета, ни брахмана, с которым мог бы побеседовать его господин. Зато он узнал, что в городе живет бхиккхуни — посвященная в духовный сан ученица Будды. Это была святая Кхема, которая прославилась своей мудростью, глубиной прозрения, образованностью и умением вести полемику.

Узнав об этом, царь Пасенади отправился к Кхеме, почтительно поприветствовал ее и спросил, в каком состоянии пребывает Татхагата, просветленный мудрец, после смерти:

— Быть может, Татхагата, Совершенный, существует после смерти?
— Благословенный не утверждал того, что Татхагата существует после смерти. — Тогда Татхагата не существует после смерти?
— И этого Благословенный не говорил.
— Значит, Тахтхагата и существует, и не существует после смерти?
— Этого Благословенный тоже не говорил.
— Получается, Татхагата ни существует, ни не существует после смерти?
— И этого Татхагата не говорил.

Царь захотел узнать, почему Будда отказался отвечать на эти вопросы. Чтобы разобраться в этом, сперва нужно понять, что подразумевают данные точки зрения. Здесь под Татхагатой имеется в виду не только величайший Будда, но и любой просветленный мудрец. Дело в том, что эти четыре воззрения рассматривают Татхагату в категориях личности. Если допустить, что просветленное существо обладает неким «я», то возникают противоречащие друг другу положения.
Первое воззрение опирается на жажду существования: это утверждение того, что достигшие высшей цели продолжают жить и после смерти — пребывают либо в некоем тонком измерении, либо в грубом измерении, либо растворяются в некоем духовном сверхсознании. Подобного взгляда придерживается большинство религий, включая и отдельные, более поздние интерпретации буддизма.
Второе воззрение («Татхагата не существует после смерти») отражает жажду небытия, или полного уничтожения. Сторонники данной теории считают Всесовершенного личностью, которая обладает бытием и чья посмертная судьба — полное уничтожение. Тогда освобождение является не чем иным, как полным растворением подлинного «я».
Третий взгляд является компромиссным: в момент смерти Татхагаты все преходящее в нем будет искоренено, а вечная сущность, некая душа, останется.
Сторонники четвертого воззрения пытаются выйти из затруднительного положения с помощью двойного отрицания — это взгляд скептика, который также косвенно допускает существование у Татхагаты некоего подлинного «я».

Эти четыре точки зрения были отвергнуты Буддой как ложные. Все они предполагают, что есть какая-то сущность, отдельная от мира (некое «я», которое либо обретает вечную жизнь, либо низвергается в пропасть небытия), тогда как в реальности «я» и «мир» — лишь абстрактное обозначение пяти совокупностей и бытия, которое они запускают в движение. Только Пробужденные и их мудрые ученики видят все так, как оно есть в действительности. Те же, кто не постиг эту истину на своем опыте, придерживаются одной из четырех умозрительных теорий. Одни полагают, что «я», некая вечная сущность, путешествует по сансаре, вращаясь в колесе перерождения, и постепенно эволюционирует, пока не достигает освобождения и не воссоединяется с божественным элементом; другие приходят к выводу, что освобождение означает уничтожение подлинного «я»; третьи формулируют компромиссную гипотезу; а четвертые впадают в скептицизм.

Будда же учил, что нет никакого подлинного «я», никакой личности, обреченной на вечность или полное уничтожение, — наше «эго» никогда не существовало, а значит, никогда не блуждало в сансаре. Так называемые «я» и «мир» в реальности являют собой постоянно изменяющиеся процессы, потоки. Эти потоки порождают иллюзию того, что есть «я» и есть «мир», а она в свою очередь становится предметом для умозрительных спекуляций на тему того, откуда мы пришли и куда идем. На пути к освобождению нужно прекратить рассуждения о «я», отказаться от привычных взглядов и догм и вместо этого изучить те феномены, на базе которых и возникают представления о самосущей личности, — непосредственно наблюдаемые потоки ума и тела.

Строя метафизические теории, невозможно обрести освобождение — для этого нужно внимательно наблюдать за тем, как появляются и исчезают пять совокупностей: тело, ощущения, восприятие, убеждения и сознание. Все они возникают под влиянием определенных причин, а значит, непостоянны и подвержены распаду. Непостоянное и подверженное распаду не может быть подлинным «я». Поскольку пять совокупностей обречены на разрушение (им не избежать болезней, старости и смерти), они не являются нашей личностью, они не «наши». Это пустые феномены, возникающие под влиянием условий.

А раз все представления о «я» — лишь мыслительные конструкции, плод абстрактных рассуждений, то любая попытка описать состояние Пробужденного после смерти приводит к отвлечению от сути и исходит из желания создать цельную концепцию. Те, кто следует учению Будды так же преданно, как Кхема, испытывают величайшее облегчение от того, что Татхагата не говорил о разрушении наделенного бытием субъекта, о полном уничтожении «я». Мы живем в мире непрерывного разрушения и неустойчивости, в царстве смерти, — и то, что мы считаем «собой» или «своим», погибает каждое мгновение. Лишь отринув все это, мы можем обрести подлинные мир и безопасность. Поэтому Благословенный провозгласил:

«Двери в бессмертие открыты.

Имеющие уши, входите с убежденностью».

Во время беседы с царем Пасенади Кхема подкрепила свой довод следующим сравнением. Она спросила царя, есть ли у него искусный математик или счетовод, который сможет подсчитать, сколько песчинок содержится в Ганге. Царь ответил, что это невозможно: песчинкам в Ганге нет числа. Тогда монахиня поинтересовалась, знает ли он кого-либо, кто мог бы подсчитать, сколько воды в великом океане. Но царь и это счел невозможным, поскольку океан глубок, неизмерим и непостижим. Таков же и Татхагата, сказала Кхема. Если кто-то захочет описать Всесовершенного, то он сможет это сделать, лишь опираясь на пять совокупностей, но пробужденные более не отождествляются с ними: «Татхагата пребывает за пределами тела, ощущений, восприятия, воли и сознания и его нельзя охарактеризовать ими; он глубок, неизмерим и непостижим, как великий океан». Поэтому нельзя сказать, что после смерти Татхагата существует, или что не существует, или что он и существует, и не существует, или что он ни существует, ни не существует. Невозможно определить не поддающееся определению. Царь понял объяснение монахини Кхемы и возрадовался. Спустя какое-то время он встретился с Буддой и задал ему те же самые вопросы, на которые Учитель ответил точно так же, как и Кхема, слово в слово. Царь был изумлен и рассказал Будде о своем разговоре со святой Кхемой, ученицей Благословенного, наделенной выдающейся мудростью.